Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Еще в конце того лета о намерении покинуть область заявил один из крупнейших бизнесменов – президент обувной компании Zenden, уроженец новгородской деревни Заручевье Андрей Павлов. Сворачивая финансирование детского военно-патриотического лагеря «Вымпел» в родном Заручевье, предприниматель, плативший в областной бюджет более 100 млн рублей, назвал причиной исхода штрафы финнадзора и налоговой «на ровном месте». Павлов порекомендовал руководству Новгородской области «не питать иллюзий» по поводу привлечения капиталов в регион: «У меня много компаний и много друзей – владельцев компаний. Слава Богу, никому не посоветовал и сам через неделю ухожу».
Инвестор, прежде чем построить любую будку на Новгородчине, должен пройти 200 согласований. В Великом Новгороде, например, требуют разрешение от троллейбусного депо, а в Крестецком районе введено 19 дополнительных согласовательных процедур. И вроде бы это не проблема централизации власти – сами местные умудрились создать такие условия, что инвестору проще вложиться в Москву, Тверь или в Прибалтику. Но все-таки маразм начался, когда местные стали брать пример с федеральных ревизоров. А предприимчивый человек решал, что выгоднее устроиться на госслужбу, а не создавать собственное дело. Для государства этот выбор, свершающийся в неподвластной ему голове, судьбоносен: самые хваткие и честолюбивые решают не зарабатывать и платить налоги, а, наоборот, самим получать их в виде зарплаты и привилегий.
В местных СМИ писали, что новгородцы «страшно заинтригованы» пришествием нового губернатора. Хотя с чего бы им ждать чудес. Примерно через год утряслась кадровая чехарда, но люди Никитина оказались удивительно похожими на людей Митина. Никакого роста собственных доходов у области не предвидится – скорее, наоборот. Например, с 2017 г. Москва пересмотрела в свою пользу нормативы акцизов на нефтепродукты. Теперь регионы будут получать не 88 %, а 61,7 %, и бюджет Новгородской области потеряет на этом 724 млн рублей. Как скоро варяг поймет, что работа на перспективу, мягко говоря, затруднена? Тем более неподалеку прекрасно себя чувствовал псковский коллега Андрей Турчак, в конце 2017 г. ушедший в Москву на повышение. Ему позорная отставка и нары не грозили: во-первых, он из уважаемой в Питере семьи, а во-вторых, четко брал под козырек любые указания из центра.
В 2013 г. губернатор Турчак объезжал сельские волости, рекламируя кандидата от партии власти на пост главы Псковского района. Заехал и в деревню Ершово на открытие новой газораспределительной станции. Тут-то к командирскому телу пробилась старушка Валентина Васильевна Федорова: дескать, их деревню Малую Остенку не подключили, пожалели 600 метров трубы. А раз так, то и на выборы идти не стоит. Присутствие телекамер обязывало ответить что-то царственное. «А что Сашка сказал?» – кивнул Турчак на вице-губернатора Александра Кузнецова. «Сказал, что сделают, когда бабка помрет…», – бодро сообщила Федорова. Кузнецов, конечно, начал спорить, пообещал к 2014 г. вопрос решить, а его патрон пророчествовал: «Доживете, доживете. А я к вам еще на пирог приду». Федорова умерла три года спустя, а газоснабжения в Малой Остенке так и не появилось. Губернатора в гости она тоже не дождалась.
Но какой спрос с подневольного человека? Псковщина особо отличилась по части оптимизации здравоохранения – это когда закрывают больницы или их отделения. Предлог может быть самым благородным: например, хотят улучшить жизнь роженицам, открыв в Пскове современный перинатальный центр. И под этим соусом закрывают районные роддома – плевать, что «скорая» не довезет женщину по ухабам за 200 километров. Росстат подсчитал, что на Псковщине умирают 1 791 человек на 100 тыс. населения, что выше среднего по стране почти на 500 человек. На 100 родов 74 аборта (3-е место в России). По уровню доходов населения Псков на последнем месте, а связь прямая: чем хуже обеспечение, тем меньше женщин решаются рожать.
Столь же рьяно исполняются рекомендации Москвы по «повышению эффективности образования». В Невельском районе в середине учебного года администрация решила объединить школьников не по возрасту, а по предметам. Четырем разновозрастным классам «литераторша» должна рассказать сначала про метафоры в «Аленьком цветочке», перейти к образам городского дна у Достоевского, потом разразиться «Евгением Онегиным» и наконец отправиться на бал к Воланду в образе Маргариты. А экономия в том, что учителю-ведьме платят за один урок, хотя она должна написать к нему четыре учебных плана. Жаль только, что на каждом учителе можно сэкономить 3 тыс. рублей в месяц, а на зарплаты педагогам не хватает около 3 миллионов. И все, что возможно просто закрыть, давно закрыто.
Но указания из центра еще ужать расходы не прекращаются, а отказаться нельзя. Глава Дедовичского района Игорь Гуменюк – душевный открытый мужик с усами. В 2011 г. выдвигался от партии «Яблоко», обещал до конца сражаться за сохранение местной больницы, где работал замом главного врача с 1988 г. до самых выборов. Весь район проголосовал за Гуменюка, который не только не спас свою больницу, но и предложил депутатам ликвидировать либо интернат при общеобразовательной школе № 1, либо филиал средней школы № 2 в деревне Сосонка. Казалось бы, как можно закрыть интернат? Куда девать воспитанников? Но опытный врач уверял, что некоторые родители из меркантильных соображений сдают детей в интернат, чтобы сэкономить на их пропитании. А если депутаты одобрят оптимизацию, то придется уволить лишь воспитателя, двух его помощников да прачку, которая обстирывает всю школу, где более 400 учеников. Зато для районного бюджета удастся сэкономить 570 тыс. рублей. К слову, сам Гуменюк задекларировал годовой доход 798 тыс. рублей, его супруга – 520 тысяч.
По жизни, что тут злодейского? Главе района говорят в области – выравнивай бюджет. От губернатора того же самого требуют в Москве. А как его выравнивать, если доходы падают, центр добавляет новых обязательств, попутно выгребая из областных бюджетов налоговые крохи? А сам губернатор, несмотря на машину с мигалкой, – та же прачка, которую могут уволить в любую минуту. Конечно, он понимает, что в субъекте, где нет ни образования, ни здравоохранения, ни науки, не только невозможно развитие, но даже выживание затруднено. Какая работа на перспективу, если на той же Псковщине половина кредитов – коммерческие? То есть берут на невыгодных условиях, просто чтобы выжить. В выживании тоже нет ничего циничного. Цинизм – это когда псковские власти вдруг разворачивают кампанию по привлечению в регион инвесторов. Вот на этом месте надо либо снять крестик, либо надеть трусы.
Понятно, что из столицы пришла вводная «повысить привлекательность». «Работа с инвесторами не должна сводиться к проведению ярмарок, созданию сайтов и прочему. Вы лично сопровождаете каждого, ножками, носите их бумаги, индивидуально решая проблемы каждого», – заявил подчиненным Турчак в конце февраля 2017 года. Губернатор прошелся по системе электронного документооборота, где разрешительные бумаги согласуются месяцами: «Если в 2017 году не будет динамики, начнут лететь шапки». Но разве это все не было очевидно в 2009 г., когда Турчак пришел на должность? Разве тогда нефть не стоила 130 долларов, а инвестиции не текли рекой? И разве можно выбрать худший момент для охмурения бизнеса, чем сегодня? Ведь бабушка уже давно умерла.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
